Солнце еще не взошло, и небо в белом оконном проеме казалось особенно черным и звездным. Приближение утра выдавала лишь узкая светлая полоска в углу. Притворяясь спящим, он подглядывал сквозь полузакрытые глаза за старшим братом, невыспавшимся и хмурым, как тот ходит по комнате и собирает вещи. Сам он не спешил подниматься. В голове еще приятно блуждали остатки сна, и вылезать раньше времени из-под мягкого теплого одеяла явно не хотелось. Ясно, что долго это блаженство не продлится, и скоро нужно будет вставать и догонять брата, но он как мог, пытался растянуть эти приятные мгновенья, оставшиеся от ночи.

Собирайся, - строго сказал старший брат, скидывая с него одеяло, – а то все грибы пропустим. Деревенские, наверное, давно уже все там.

Ох уж эти Деревенские!! Все несчастья связывала с ними поселковая молва. Близлежащая деревня слыла страшным, глухим и пропащим местом, населенным сплошь пьяницами и хулиганами. И хотя от их родного поселка до любого большого города было ровно так же далеко, как и из злосчастной деревни, а своих дебоширов тоже было в достатке, поселковые на зависть деревне гордо именовали себя «городскими», что являлось причиной вечного соперничества и регулярных разборок у мужской части населения двух не отмеченных на больших географических картах населенных пунктов.

С деревенскими у братьев были свои счеты. Старший рассказывал, что как-то раз там, в лесу, когда у него уже был набран полный мешок грибов, и он собирался домой, вдруг из леса прямо на него вышел здоровый небритый мужик с сигаретой в зубах, со страшным, пьяным лицом. «Ну, иди сюда, су…а! – сказал он брату. (младший в первый раз услышал это нехорошее слово в пересказе брата, и на всякий случай запомнил его). Брат признавался, что сильно испугался тогда деревенского (любому понятно, что это был именно деревенский!) и почувствовал, что тот его точно - убьет.

«Ты чего здесь наши грибы рвешь», - заорал на него этот бандит с искореженным злобой лицом, вытряхнул собранные грибы из пакетика и растоптал их своей здоровенной ногой. Потом он поднял брата за шиворот, почти задушив, и больно встряхнул. «Чтоб я тебя здесь больше не видел, гаденыш», - предупредил он напоследок, показав огромный кулак, весь - в синих наколках, и ушел, по-змеиному шипя что-то себе под нос.

А Брат - не струсил, не перестал ходить сюда за грибами, только потом всегда брал с собой перочинный ножик, - и для грибов и для деревенских (Он, по примеру Старшего, тоже взял привычку иметь с собой оружие, и уговорил мать отдать ему старый, незаточенный столовый нож, которым обычно брали масло из масленки.

Впоследствии никто из них так больше и не встретил того хулигана. Может быть, он умер или уехал куда-нибудь навсегда - далеко-далеко, на БАМ. Младший гордился смелостью брата и, одновременно, совсем по-взрослому переживал его унижение, и хотя страшно боялся деревенских, пообещал самому себе, что когда вырастет, обязательно отомстит.

Все эти воспоминания разогнали остатки сна, добавили решимости – пора было собираться. Одежда неприятно холодила, но он знал: это - только первые несколько секунд, пока он сам не согреет ее своим теплом. Бодрости добавила большущая, с ведерко, кружка горячего чая, дымившаяся на столе – старший уже выпил свою. К чаю прилагался огромный бутерброд, еще со вчера приготовленный бабушкой – длинный кусок булки с толстым, не прокусишь, слоем желтого масла, поверх которого лежал вкусный, ароматный, с дырками – сыр. Голодный, он расправился с этим всем в одно мгновение.

Дальше все было на раз-два – резиновые сапоги на ноги (они показались ему слишком узкими и мокрыми), ножик в мешок – и он уже готов.

Важным, почти магически предметом была «грибная» палка. У каждого из братьев в заветном месте хранилась такая, принесшая удачу в прошлые разы. Старший достал свою – красивую, с вырезанной ножиком ручкой - из-под шкафа, младший – из тайника за дверью.

Закрыв за собой, они стали спускаться. Старались идти осторожно, но старая деревянная лестница (поселок хоть и назывался городского типа, дома в нем были в основном деревянными, почти такими же, как и в той самой Деревне) ужасно, предательски скрипела, заставляя их при каждом таком скрипе морщиться, как от боли, от стыда за свою неуклюжесть.

На улице было совсем еще темно. Изредка всхлипывал чей-то петух, ему вторили полусонные собаки на окраине, порывы ветра колыхали деревья. Но эти случайные звуки тонули в вязкой и плотной предутренней тишине, огромной невидимой крышкой накрывшей весь поселок. Холодный воздух был под стать – густой и мокрый, так что казалось – его можно пить.

Ежась от холода, они гуськом засеменили к околице – старший – впереди, младший – чуть поотстав. Кратчайший путь вел через огороды. Как не торопились они, пройти через свой сад и не съесть ничего вкусного – это было просто выше их мальчишеских сил. Пьянили проснувшиеся запахи – огородных цветов, клубники, яблонь – каждый звал к себе, заставлял оглядываться и вожделенно принюхиваться.

Вдруг – они оба вздрогнули - в глубине сада послышался хруст веток, и черная тень метнулась к забору. Братья, хотя и не робкого десятка, замерли от ужаса. Несколько секунд они не двигались, но ничего не происходило, только уже вдалеке еле слышался шум удаляющихся шагов ночного гостя. «Не бойся, - это просто Вор. Мы его спугнули, и хорошо сделали - больше он к нам не будет лазать». Старший говорил твердо и уверенно, и даже если и боялся, то видно этого не было. Слушая брата, успокоился и младший. Они осторожно подошли к тому месту, откуда убежал вор. Действительно, была срезана почти вся клумба гладиолусов. – Жалко цветов, нужно будет все
взрослым сказать, - серьезно подытожил старший.

Но время подгоняло. Они взяли по нескольку яблок, конечно же - ранетки, самой сладкой. В этом году был неурожай, и обычно взрослые разрешили бы им взять только по яблочку, но сейчас они были хозяевами сада, и могли делать здесь все что хотели. Тем более - только что они защитили его от воров.

За поселком раскинулась огромное, а по мальчишечьим понятиям – просто бескрайнее поле, встретившее их шумом травы на разгулявшемся ветру и тревожной перекличкой первых птиц. Высокая густая трава - почти по пояс, набухла от холодной росы. Над землей низко, клоками витал оставшийся туман. Утро приближалось.

Старший опять пошел впереди, с трудом пробивая дорогу в травяных сплетениях, младший держался за ним, как за ледоколом, - в узком протоптанном «форватере». Шли долго, медленно и терпеливо. По пути им попалось несколько старых траншей, вырытых, как говорили, еще от фашистов. Однако со времени войны прошло немало лет, и все эти размытые брустверы теперь стали лишь несложным препятствиям для поселковых грибников. Впрочем, от старых траншей была и несомненная польза – их склоны сейчас были все сплошь облеплены зарослями спелой земляники, плоды которой красным глазом то тут, то там выглядывали из-под невысоких зеленых кустиков. Это приятное обстоятельство на некоторое время задержало юных грибников, в азарте поедания ягод то и дело соскальзывавших со скользких склонов на самое дно траншеи.

Через пару километров начиналась «Антеннка», которую нужно было пройти, чтобы попасть к лесу. Антенное поле, в сущности, и дало имя местному перелеску. Грозные антенные столбы, гигантские, с хорошую корабельную мачту, толстые, черные, сделанные из цельных стволов деревьев, пахли еловой смолой. А наверху, над ними, совсем уже на запредельной высоте, гудело, передавая куда-то в космос важные сведения, сложное хитросплетение реек и тросов. Этот остров антенн, все знали, принадлежал секретному центру в желтом здании, охранявшемся злыми старухами в шинелях и с винтовками, и проход под этим гудящим морем вечно движущейся по проводам информации добавлял ощущения причастности к какой-то вселенской тайне.

Услышав какой-то еще звук среди ровного антенного гула, младший остановился и поднял голову. И действительно, прямо над ними, словно бы разглядывая братьев, раскинув крылья, низко зависла пара бело-черных чибисов с их вечным причитанием: чивы-чивы? Сейчас, когда поселок со всеми его умными взрослыми остался далеко позади, эти тревожные вопрошания воспринимались уже совсем по другому – всерьез и искренне. Хотелось ответить им, а потом - самому задать много-много вопросов, о том, что могут знать только они - птицы.

«Наверно, - гнездо близко, - со знанием сказал старший брат, проследив за его взглядом, - видишь, как нервничают. Пошли, нечего их пугать». Младший подумал, не слишком ли мнит о себе старший брат, и не стоит ли обидеться, но передумал и зашагал по направлению к лесу.

По пути их ожидало еще одно приключение. Когда до перелеска оставалось уже не более полукилометра, и трава стала чуть ниже, младший вдруг взвизгнул от испуга и неожиданности… Прямо у него из-под ног вырвался и с бешеной скоростью пустился наутек серый шерстяной комок. Ополоумевший заяц еще долго чертил зигзаги по траве, пока не скрылся из виду. А он, испугавшись не меньше зайца, сел и заплакал. А глупый брат – тот просто катался на земле от смеха. Дурак, - зло подумал он и быстро пошел в сторону леса. Ладно тебе, - примирительно сказал старший, догнав его шагов через сто. Он ничего не ответил, но обида уже прошла сама собой - лес был слишком близко, и ожидание скорой грибной охоты вытеснило все остальное.

Вот и он – священный осинник, колышущий миллионом флагов-листьев, приветствуя новых грибников. Кому-то он мог показаться совсем небольшим – всего несколько километров, но братья знали – сейчас в этих перелесках их с опаской ожидают сотни добротных красноголовиков, а кое-где притаился даже и царь грибов - Белый. И через несколько секунд начнется интереснейшая игра – лес будет проверять их, не спеша поделиться своим богатством, пытаться увести от грибов, расстроить и заставить уйти несолоно хлебавши. Но они с братом – тертые калачи, и не вернутся отсюда без мешков, доверху набитых грибами, пусть даже нужно будет лазать здесь промеж тонких осинок до самого вечера.

Важный, часто приводивший к ссорам вопрос состоял в том, где и как входить в лес. И перед тем как войти, братья каждый раз обязательно договаривались между собой, кто и как пойдет, чтобы не переходить друг другу дорогу и не красть братовы грибы. И еще одно – каждый из них в этот момент начинал говорить с Лесом, про себя, уговаривая его, называя его разными ласковыми именами, чтобы сегодня он подарил ему побольше грибов.

У каждого грибника всегда есть свои сокровенные грибные места, но в здешних маленьких посадках все они - давно наперечет, и потому – уговорившись с братом, они доходили до определенного места, метров за пятьдесят до кромки леса, и дальше уже, на счет раз-два-три, бежали во всю прыть к заветной опушке, к известным обоим грибницам, подкидывая ноги как можно выше, чтобы не тормозить о траву, отталкивая друг друга и пытаясь издали разглядеть, где сегодня спрятался самый красивый гриб. Вообще-то, это было не совсем честно по отношению к младшему – старший, конечно, бегал быстрее и прибегал всегда первым, и обида немного портила праздник – половина грибных мест была открыта младшим и должна была по праву считаться его «вотчиной», а брат бессовестно пользовался своей силой и длиннотой ног. Но он старался не показать своего расстройства – все равно он сегодня найдет грибов не меньше брата, а уж когда вырастет, то точно сам всегда будет обгонять его в этом азартном грибном забеге.

То, как они искали грибы, тоже не было совсем обычным делом, а скорее, напоминало какой-то языческий обряд. Они срывали найденный гриб не сразу, а наоборот, не спешили, как будто бы вместе с грибом участвовали в сложной, ответственной церемонии. Они опускались на колени, на четвереньки, прячась, отворачивались от гриба, делая вид, что не видят его – боялись спугнуть остальных, и как-будто невзначай, начинали ходить вокруг него, сужая свои круги все больше и больше, вполглаза поглядывая за пойманным грибом и шепча какие-то тайные детские молитвы. Настоящих – церковных молитв они не знали, но в этот момент так хотелось поблагодарить бога за этот Гриб, - прекрасный, алый, неповторимый. Подойдя к грибу, еще не сорвав его, они гладили его масляную шляпку, проходились ласково по еще не почерневшей ножке, вдыхали его аромат. И любуясь каждым новым грибом, они понимали: Бог – есть. И они знали, что это только начало, что удача – с ними, что сегодня будет – прекрасный день.

И они находили их везде - прекрасных красноголовиков, разных, не похожих друг на друга по облику и размеру, - и высоких, как изящные башенки, и толстеньких, похожих на смешные бочонки, увенчанных шапочками, сиявшими всей гаммой оттенков красного цвета – от нежно-розового до бурого, будто обожженного солнцем, а снизу оканчивавшихся нежной ножкой – грациозной белой или крепкой, черноватой. В своих исканиях малолетние грибники добирались до самых недоступных мест, куда и думать не мог пролезть, даже на четвереньках, взрослый. И прячущиеся там грибы, удивляясь нечеловеческой энергии мальцов, сдавались на милость победителей. Везде - в давно
присмотренных местах, или посреди неживого бурелома, куда не проникал и луч света и где грибы вообще не должны бы расти, а то и совсем – почти в поле, на удалении от деревьев, в совсем не по грибному высокой траве – их ждала удача. Братьев вело чутье – чутье охотника, следопыта, они шли вперед и крюками по одним им понятным знакам и приметам.! И скоро уже их линялые полиэтиленовые мешки важно пузырились богатым уловом. Можно было с чистой совестью поворачивать домой.

И вот тогда-то им явилось настоящее чудо. В одном из перелесков, куда они забрались, продираясь сквозь засилье молодых осинок уже на пути к выходу из леса, среди кустов, возвышаясь над зеленой осокой, росли два красивейших великана-гриба, оба - мальчишкам почти по грудь, а нарядные красные шляпки – величиной с большую суповую тарелку. Это было действительно чудо – таких больших грибов просто не бывает на свете, и дважды чудо потому, что их никто до сих пор не нашел, а ведь они должны были расти здесь, не прячась, почти на виду у всех, не меньше недели. Братья, пораженные, чуть дыша уставились на это невиданную красоту. Старший шел первым и, конечно же, первым увидел грибы. Даже крикнуть успел – «Смотри, я нашел!» А Младший, стоявший рядом и заметивший эти громадные подосиновики всего на мгновение позже, не выдержал и горько заплакал от обиды. Это было нечестно. Он ведь сам только что хотел прийти сюда, в это место, первым, а брат опять его
бессовестно обогнал, и теперь вся слава вновь достанется только ему.

Ладно, - сказал Брат, увидев слезы на лице младшего и поняв его обиду. - Давай по-братски, - вот мне один, и один - тебе, - считай, что ты его нашел. А ты мне за это – пять грибов. Слезы сразу же высохли, наступил черед непростого раздумья – конечно, здорово заполучить Вот Такой Гриб, но целых пять грибов взамен… Какие же отдать. Какой он хитрый, этот старший брат! Он вытащил три - не самых больших и красивых, но брат не удовлетворился, посмотрел в мешок, поменял один гриб, достал еще два, что получше. «Что ж, ничего не поделаешь, - вздохнув, подумал младший, - по-братски, так по-братски». Тем более, что грибов у него набралось уже действительно немало, и даже без тех пяти было чем похвастать.

И все же потом, взбудораженные, братья некоторое время ходили еще, вновь шерстя знакомые перелески, надеясь, что чудо повторится. Но чудеса, как известно, бывают редко, чаще всего - только один раз. И в какой-то момент они поняли: все – домой!

И они пошли назад, через все то же гудящее антенное поле, из последних сил продираясь сквозь непроходимую, высоченную осоку, уже высохшую и резавшуюся как бритва, одной рукой пряча за спиной полные ароматных, красивейших грибов мешки, а другой - бережно, словно два алых факела, поддерживая те самые великаны - красноголовики - это грибное счастье, подаренное им сегодня гостеприимным лесом.

Они шагали - уставшие, изрядно проголодавшиеся, с пересохшими от жажды губами и обветренными, сгоревшими на слепящем в зените солнце лицами, но не замечали боли - гордые собой и своей богатой грибной добычей, они мечтали о том, как встретят их дома, - с почестями, радостными возгласами и… сытным обедом. Оба они были сейчас - победителями, и все же каждый из них искоса, тайком, немного ревниво поглядывал на мешочек брата.

А вокруг - безбрежным зеленым морем колыхалась трава, бесновались-стрекотали кузнечики, от нагретой земли как в старой поселковой бане исходила сладко-пряная испарина. Братья возвращались домой, - не подозревая, что сейчас, быть может, длятся самые замечательные минуты в их жизни.

п.Октябрьский, Ленинград 1980г. - Валлетта, январь 2005г.
Торговый советник России в Республике Мальта